Мы с тобой разные; настолько мы не похожи во многих вопросах, как и схожи одновременно. Мы смотрим на мир с таким же трепетом, таким же страхом перед изменениями, как когда-то давно – ты уж точно. Тот самый парень из Бруклина, который рвался защищать свою страну во время войны и сейчас – война никогда не меняется, ты ведь знаешь это. Теряешься в новых технологиях, отношениях и всегда пытаешься утихомирить рьяно бьющееся сердце – слышу его. Чувствую твои мысли, вижу их в собственных снах и уже бегу в твою спальню в башне мстителей, лишь бы помочь. Сложно всем, но тебе как-то особенно. Особенно страшно, особенно чувствительно, особенно опасно. За твоей спиной много недоброжелателей, за моей не меньше – они боятся, они кричат о том, что мы монстры – только не помнят, что спасаем их постоянно и лишь в их кошмарах продолжаем быть чудовищами.

---

Если вы прочитали этот выплеск эмоций и не отпугнуло – приходите, пожалуйста. Хочу строить большой и сложный дом, прокладывая стекловату, что придётся жевать без устали. Мне кажется, что эти двое могли бы сойтись во многом, стирая из своей памяти ужасы и страхи прошлого.

[indent] Инеж ненавидит нежный шелк, Инеж отказывается от татуировки на своем теле и потом, когда Нина стирает с нее старый шрам, долго трогает гладкую кожу пальцам. Она помнит своих родителей, помнит, чему они ее учили и ненавидит тех, кто отобрал у нее детство, кто разлучил ее с семьей. Зверинец - стал ее личным кошмаром, после которого даже Каз с его пугающим взглядом не показался ей таким уж и плохим вариантом. У него, во всяком случае, в глубине глаз есть хоть какие-то огоньки, в то время как у Танте Хелен все давным-давно заледенело.
[indent] Каз позволяет ей не убивать, Каз уважает ее выбор [или хотя бы делает вид, Инеж и этого достаточно], но потом ей все равно приходиться лишить человека жизни, чтобы сохранить ее Казу. Что есть остается, когда на одной чаще весов он и все те, кто так или иначе ей дорог, а с другой ее принципы? Разве помогут они ей, разве важны они? Второй раз уже не так сложно, потому что она не делает это просто так, не получает удовольствие. Она выживает и помогает выжить остальным отбросам, цепляется за них, привязывается и в итоге становится своей.
[indent] На ее запястьях больше нет никаких оков, она дышит полной грудью, но это ведь так мало, правда?
♦♦♦
Матиас не умирает, его спасает Нина.
Мы в игре почти не учитывает дилогию Николая, кое-какие изменения в сюжете у нас есть.
Нам ужасно не хватает Инеж, честно. Мы с Ниной есть, а Инеж нет, непорядок!

Знаменитая таргариеновская монетка в случае с Рейнирой встала на ребро. Ее с детства готовили к правлению, у нее есть задатки, чтобы стать хорошей королевой, но Рейнира слишком легко переходит из крайности в крайность – из осторожности в бездействие, из решительности в жестокость и мстительность, от стремления защитить себя и свою семью – в откровенную паранойю.

История отношений Деймона и Рейниры должна была быть историей про «хочешь себе идеальную жену – воспитай ее сам», но качества Деймона как воспитателя и в целом нравственность подобной задачи, мы, пожалуй, сейчас обсуждать не будем. Да, Деймон довольно рано задумался о том, что неплохо было бы жениться на Рейнире, когда она вырастет, и потому, что она ближайшая его родственница, и чтобы объединить их права на Железный трон. Но притворяться он бы не смог, и время с Рейнирой он проводил потому, что ему действительно нравилась ее компания, а соблазняя четырнадцатилетнюю Рейниру, Деймон желал и ее, и согласия короля на их выгодный (для Деймона) брак. Строгим блюстителям морали, в конце концов, никогда не угодишь: ухаживаешь за девушкой и не хочешь жениться – плохо, хочешь жениться – тоже плохо… В юности Рейнира боготворила и идеализировала своего дядю, и хотя за десять лет брака розовые очки несколько поблекли, даже в моменты худшей своей паранойи Рейнира не может представить, чтобы Деймон мог ее предать. Он и действительно не может: Рейнира его любимая племянница, его жена, его королева, мать его сыновей. Деймон, конечно, пользуется большим влиянием на жену, но Рейнира не марионетка в его руках, как опасались некоторые вассалы.

В главном Деймон и Рейнира очень похожи: оба они истинные Таргариены. Не только в том плане, что они летают на драконах, состоят в браке с близкими родственниками, и кукушечка у них держится не очень плотно склонны решать проблемы методом «скормить их всех драконам» – это всё признаки поверхностные, можно и без них, хотя и Рейнира, и Деймон, конечно, проходят по всем пунктам. А вот то, без чего Таргариены не обходятся, лучше всех сформулировала Добрая королева Алисанна. Когда Джейхейрис Миротворец спорил с ней об отмене права первой ночи и уговаривал ее «не будить спящих драконов», Алисанна бесхитростно изрекла: «Спящие драконы – это мы, а твои лорды – собаки». И вот такое отношение ко всем, кто не один из них, а также и ко всем их законам и правилам, в той или иной степени свойственно всем Таргариенам. Даже король Визерис, которого Деймон всегда считал слабаком, решил, что раз он захотел завещать трон старшей дочери, то и завещает, несмотря на то, что этим опрокидывает все вестеросские традиции и вообще-то рубит сук, на котором сидит сам: ведь он обошел кузину Рейнис на Великом совете только потому, что был мужчиной. Традиции (и сторонники младшего брата Рейниры) так просто не сдались, но Рейнира отступать тоже не привыкла, и сразу после смерти Визериса началась война.

В нашей версии Танца в войне черные победили, Джейкейрис, Люцерис и Джоффри погибли, Визерис уже нашелся, так что у Рейниры осталось двое сыновей. Что касается зеленых: Эйгон и Дейрон мертвы, Хелейна и ее дети живы и перешли на нашу сторону, Эймонд жив, но это ненадолго.
Может, Деймон и Рейнира и не лучшее, что случалось с Железным троном, но все-таки и не худшее из всего, что могло случиться. Рейнира, конечно, вряд ли останется в истории как Добрая королева, Деймона уж точно не назовут Миротворцем, но все-таки никто из них не Мейгор Жестокий, что бы там ни говорили всякие Хайтауэры.