[indent] Хогвартс гудел, — в общем-то, в буквальном смысле этого слова.

После приезда иностранных гостей на замок не успели наложить чары, поэтому трансгрессировать мог каждый, кто умел и не боялся; а умел и не боялся почти что каждый семикурсник, в прошлом году прошедший специализированные курсы. Так что на протяжении всей недели отовсюду слышались характерные хлопки и звон, — особенно характерным был звон бьющейся посуды, когда кто-нибудь из старших курсов умудрялся залететь на обеденный стол вместо лавочки.

В данный момент этим старшекурсником был Нил с Гриффиндора, который неудачно смял своей задницей фирменные клёцки, приготовленные специально к приезду гостей (конечно же, никто не собирался кормить их овсяной кашей на завтрак, — как-то не солидно получалось). Профессор посмотрел на Нила с высоты преподавательского помоста, немного поразмыслил, и решил сделать вид, что он ничего не видел и вообще здесь ни причём.

— Здарова, — сказал меж тем Нил, распихивая ногой кусочки еды и сползая на лавочку между Эммой и Мэри-Маргарет. — Я знаю, чем вы двое занимались вчера вечером. — Он увернулся от возмущённо летящей в него виноградины и ухмыльнулся. — И меня не позвали, проказницы.

— Как ты можешь, Нил, — оскорбилась Мэри-Маргарет. — Мы с Эммой даже не думали подглядывать за иностранцами!

— А я этого и не говорил, — подмигнул Нил. Мэри-Маргарет покраснела. — Ну, так и как оно? Увидели что-нибудь… интересное?

— Не понимаю, о чём ты говоришь, — невозмутимо сказала Эмма, отправляя в рот кусочек уцелевшей курицы. — Кстати, почему ты тут? Тебя разве не искал ваш декан? Пожалей беднягу, ему и так уже под сотню с лишним лет.

— Не увиливай от темы, Свон, — фыркнул он, поправляя заляпанную едой мантию. — Лучше расскажи мне, что интересного вы узнали. Надо же быть в курсе, с кем придётся тягаться. Вон тот качок из Испании полюбому бросит своё имя в кубок.

Эмма проследила за его взглядом и остановилась на испанцах: те сидели особняком ото всех, чуть ли не жались друг к другу, как новорожденные котята, и о чём-то перешёптывались, не обращая внимания на происходящее вокруг. Среди них и вправду имелся некий качок, причём выглядел он так, словно собирался засунуть волшебную палочку себе в нос; но взгляд Эммы зацепился за сидящую в их главе девушку: если бы не повсеместная толерастия, проникшая в волшебный мир, она бы наверняка подумала, что девушка явно чистокровная, — настолько величественной и красивой она была. Идеально гладкая оливковая кожа сочеталась с расшитой золотом мантией, острые, словно вылепленные искусным скульптором скулы, и чёрные глаза, по которым невозможно было что-либо прочесть. Хуже всего то, что на груди у неё поблёскивал значок старосты школы, отчего у Эммы неприятно сжалось горло: рядом с такими девушками она всегда чувствовала себя слоном в посудной лавке, а стоять рядом им придётся в любом случае, поскольку ей нужно показать гостье школу.

И почему на неё повесили именно испанцев, а не французов? Старостой последних — как раз ними они с Мэри-Маргарет и подглядывали — был мужик такой наружности, которая как бы сигнализировала о возможной совместной пьянке. Короче говоря, был не очень; хотя Мэри-Маргарет он почему-то зашёл…

«Он такой милашка, — говорила она, пока они улепётывали от школьного смотрителя, шарахаясь по углам, — я хочу тереться лицом об его лицо!»

Эмма вздохнула. Очень тяжело.

— Понятия не имею, — ответила она Нилу. — Мы посмотрели на французов, а они и сами не в курсе, кто будет участвовать.

Судя по всему, участвовать в турнире трёх волшебников не хотел никто, — приехавшие гости желали напиться и провести последний учебный год, так сказать, с огоньком. В общем-то, сложно было винить их в этом, особенно если посмотреть на турниры прошлых лет, в которых обязательно кто-нибудь умирал. И как правило этим кем-то были не британцы.

Казалось, Нил единственный человек в замке, кто собирался бросить своё имя в кубок. Неудивительно, что при такой конкуренции он был так уверен в своей победе.

Интересно, что будет, если участник окажется всего один? Турнир одного волшебника.

Эмма ухмыльнулась собственным мыслям, и почему-то как раз в этот момент староста из испанской школы подняла голову, — как же её там звали? Реджина, кажется, — а их взгляды встретились. Эмма едва не поперхнулась тыквенным соком, а затем всё же выдавила улыбку, ощущая себя при этом так, словно на неё обратила внимание по меньшей мере богиня. И хоть она и была на своей территории — в своём, можно сказать, замке, — ощущение было такое, что Реджина Миллс владеет как минимум целым миром.

Подпись автора

долговая яма

Нил бесцеремонно подтолкнул её локтем, отвлекая от созерцания прекрасной леди, и от вида его широкой ухмылочки Эмме стало не по себе. Она уж не знала, что там творится у него в голове, но явно ничего хорошего, — во всяком случае, если судить по похабному блеску в глазах.

— Так что собираешься делать? — уточнила Мэри-Маргарет, перетягивая его внимание на себя, и Эмма незаметно облегчённо выдохнула.

— Собираюсь показать нашим гостям школу, что ж ещё, — пожала она плечами, непонятно зачем отчитываясь перед подругой. Затем бросила взгляд на профессорский помост, где встретилась взглядом с многозначительным деканом, и снова тяжело вздохнула. По правде говоря она рассчитывала, что экскурсию по школе можно будет отложить на подольше, но, судя по всему, гости и без того слишком засиделись без занятий и расписания.

С другой стороны, ей всё равно не слишком-то хотелось тащиться на историю магии — предмет сам по себе бесполезный и, к тому же, до ужаса скучный. Вёл его призрак мужчины, помершего лет пятьсот назад, и потому каждая лекция превращалась в нудный бубнёж, под который можно было разве что хорошенько выспаться. Обычно именно перед его парами студенты старших курсов устраивали вечеринки.

Дождавшись окончания завтрака (прошедший под непрекращающийся пиздёж Нила о том, как круто он всех уделает на турнире трёх волшебников), Эмма протолкнулась через толпу спешащих на занятия студентов, и остановилась возле стола испанцев, где как раз осталось всего двое: та самая Реджина Миллс и какой-то пацан с сальным взглядом маленьких глазок. Судя по тому, как они ворковали, — они были довольно близки. Но Эмму это не должно было волновать… правда?

— Утречка, сеньорита, и, э… сеньорин, — сказала она. Рядом кто-то громко трансгрессировал, но Эмма и ухом не повела. — Я Эмма Свон, староста школы. И собственно должна показать вам школу и выдать ваше уникальное расписание. Так что, э… Ну, пойдёмте, что ли.

Она старалась не смотреть на Реджину, во всяком случае — избегала смотреть ей в глаза. Странное чувство одолевало её, когда они стояли рядом, и это чувство вряд ли можно было обозначить симпатией или чем-то вроде того. Скорее уж — напряжение, от которого хотелось неловко скривиться и дать себе кулаком в глаз, чтобы перестать то ли смущаться, то ли желать провалиться под землю; куда-нибудь в холодные подземелья, где проводились уроки зельеварения.

Глядя на Реджину, ей хотелось резко сменить весь свой гардероб, причесаться и — опционально — никогда не открывать рот.

Подпись автора

долговая яма

Киллиан Джонс — кем бы он ни был — оказался высоким и, что важнее всего, очень настойчивым. Его руки буквально так и тянулись уцепиться за мантию Эммы, а Эмма никак не могла взять в толк: зачем это ему понадобилась мантия Рейвенкло, да ещё и женская? Может быть, он просто любил синий цвет? Или желал поступить на их факультет? Однажды она слышала историю об одном парнишке, который так сильно хотел поступить в Хогвартс, а не в Дурмстранг, что буквально сам добрался до Британии, а затем пытался пробраться в замок. Правда это или нет, Эмма не знала, но поведение Киллиана намекало. Что, если он и был тем самым парнишкой? И теперь желал заполучить любую вещичку, хоть как-то связанную с Хогвартсом.

К несчастью, Эмма очень дорожила своей мантией, как и значком старосты школы, так что поспешно отстранилась и умоляюще взглянула на Реджину, как бы говоря: «Сеньорита, сделайте что-нибудь с вашим сеньором, если хотите, чтобы его руки остались в целости и сохранности. Вряд ли ему пойдёт ходить с крюком вместо запястья!»

Хотя…

Эмма пригляделась к нему получше.

Ну, может быть, крюк оказался бы ему к лицу. Вон как глазища накрасил — прямо как будто собирался отпугивать всех чаек в морском путешествии! С другой стороны, это, наверное, даже плюс: раз мужчина следит за собой, значит точно не станет прилюдно рыгать за столом или разбрасывать грязные носки по всему замку. Или это у них в Испании так принято — густо красить глаза мужчин подводкой? К несчастью других особей мужского пола из Испании вокруг не обреталось, так что сравнивать оказалось не с кем.

Но про принцессу он, конечно, загнул. Во-первых, Эмму едва не стошнило от такого сравнения, а, во-вторых, она не могла понять, зачем Джонсу понадобилась принцесса, когда рядом с ним стояла королева! Но говорить об этом вслух она не стала: ещё зазнаются…

Реджина, меж тем, поняла её взгляд как-то по-своему, потому что внезапно оказалась близко — так близко, что они могли бы прямо-таки засосаться на виду у всех. К несчастью сосаться с кем бы то ни было Эмма не собиралась, а потому невольно отшатнулась, но упёрлась копчиком в острую лавку.

— Ой, какое счастье! — искренне обрадовалась она, когда Реджина сообщила, что Джонсу нужно разбирать чемоданы. И даже деликатно придержала покачнувшуюся Реджину за плечи: ну, не позволять ей же падать. Тем более если бы она упала, то упала бы прямо на Эмму. Точнее на её грудь. А это уже как-то несолидно, да и вообще!..

— Какие такие дела? — удивилась Эмма, когда они наконец отошли от недо-пирата на почтительное расстояние, то есть оказались в дверях Большого Зала. Эмма на всякий случай обернулась посмотреть, не обернулся ли он, чтоб посмотреть, не обернулась ли она. Не обернулся, слава Мерлину. Тогда она обратила свой взор на Реджину, и, что удивительно, дышать рядом с ней без Джонса за спиной оказалось гораздо легче. Возможно, виной всему его вонючие масла, которыми он обмазался, как чертила и от которых хотелось чихнуть, но приходилось сдерживаться. Благо, от их запаха он отвлекал своим тупым поведением.

И вот теперь она могла разглядеть Реджину без всего этого ореола загадочности. Ну, во всяком случае вселенная не схлопнулась от их рукопожатия, а значит испанка всё-таки была человеком, что уже не могло не радовать.

— Ну ладно, пойдём, — собралась с мыслями Эммы и отвернулась, чтобы вспомнить, куда идти. Расписание, вроде как, лежало у школьного смотрителя, а школьный смотритель лежал на седьмом этаже, так что целесообразнее было начать именно с экскурсии. — Начнём с экскурсии. С Запретного Леса, потому что туда запрещено ходить, а там где запрещено — интереснее всего. — Эмма блаженно улыбнулась своим мыслям и искоса глянула на Реджину.

Всё-таки красивая до ужаса эта Реджина, тут явно замешано что-то незаконное, решила она.

Подпись автора

долговая яма

Какая-то она тормознутая, подумала Эмма, и неразговорчивая. Наверное, красота всё-таки требует жертв, — и довольно больших. Умилённо ухмыльнувшись своей догадке, Эмма Свон решила придерживаться простой народной мудрости: не стоит показывать человеку то, чего он не хочет видеть; что бы это ни было. Она же не какой-нибудь Нил Кэссиди, в конце-то концов!

Эмма аж надулась от гордости за себя.

Тем более, решила она, Запретный Лес всё равно лучше показывать изнутри, а не снаружи, — снаружи-то это просто обычный лес, — так что не так уж много она потеряет. Ну, а дорогу Миллс, если понадобится, найдёт сама.

— С расписания так с расписания, — сказала она с тяжёлым вздохом и запрокинула голову, устремив свой взор на уходящие ввысь движущиеся лестницы. И кто вообще придумал это безумие? Не школа, а какая-то пытка для больных депрессией. — Только школьный смотритель на самом верху. Может, я всё-таки начну показывать школу снизу? — дипломатично предложила она и указала рукой на главный холл.

— Кстати, а это правда, что у вас в школе занятия делят на мужские и женские? Ты не подумай, я не осуждаю, просто интересно… — решила она сменить тему, всем своим видом осуждая подобные практики.

У них вот в школе учились все вместе, а науки по полову признаку не делили. Впрочем, может быть, это всё байки. Или она перепутала школы — что не исключено — и они с Реджиной вместе посмеются над этими стереотипами. Ну, а что?

Эмма внимательнее пригляделась к Реджине и решила, что вряд ли та умела смеяться. Ну, может хоть похихикает. Знавала Эмма одну девицу, которая не смеялась — боялась, что макияж испортится. И вообще считала, что улыбка ей не идёт. Они встречались три дня, поцеловались под портретом бывшего директора школы, а потом Саманта сказала, что Эмма слишком торопится и слишком настойчива, и потому ушла к Джеймсу со Слизерина. Эмме было очень обидно, и она провела в депрессии целую неделю.

Впрочем, вряд ли Реджина из этих. Ну, вот этих вот, подумала Эмма.

Подпись автора

долговая яма

Эмма отвлеклась на праведный гнев: ну как могут в школе делить занятия на мужские и женские, да ещё и так стереотипно? И кто вообще придумал, что это — прогрессивно? Нужно будет обязательно посмотреть в глаза директору Рейсмага. А потом сказать ему, что разделение предметов — это прошлый век. Да, именно так она и поступит, когда у неё появится такая возможность. Ну, ничего. Вот поучатся они годик в Хогвартсе, да поймут, насколько их практики допотопные.

Видеться с парнями только на переменах… Не, Эмма, конечно, была бы не против не видеть Нила на занятиях. Да и вообще предпочла бы не видеть его никогда, но и готовиться быть идеальной женой ей тоже как-то не улыбалось. Короче говоря — полный бред.

Но вслух осуждать она не стала, — мало ли, вдруг Реджина придерживается иного мнения? А спорить в их время за мнение — это у-у-у. Лучше не стоит. И потом ещё набегут все эти приверженцы патриархата, слово за слово, и вот они уже начнут спорить, чья кровь чище, да кто имеет больше прав обучаться магии. Сиди потом, слушай.

За всеми этими мыслями она как-то не сразу уловила, что ей говорила Реджина, и уцепилась только за концовку фразы.

— Что — сверху? — удивилась она, мотнув головой.

Они топтались в холле уже минут десять, не в состоянии сдвинуться с мёртвой точки, и это начинало немного подбешивать. С другой стороны, это ведь такой повод прогулять занятия…

Потом до неё дошёл смысл сказанного:

— А, сверху! Я тоже люблю быть сверху, — обрадовалась Эмма и разулыбалась. — У нас так много общего, наверняка мы станем лучшими подружками. Идём!

Почувствовав себя наконец в своей тарелке, Эмма светски подхватила Реджину под локоть и повела в сторону подвалов, откуда доносился звон цепей.

— Не обращай внимания, это призраки шалят. Кровавый Барон там, Пивз. Но ты не бойся, если они начнут тебя доставать, просто скажи стоп-слово: «Я сейчас директора позову», и они отстанут. Слушай… А если у вас занятия делят на мужские и женские, и готовят в идеальные жёны, то как у вас тогда, ну, эт самое… С ЛГБТ? Сейчас же в школах обязательно должно быть как минимум три ЛГБТ-пары, даже в уставе это написано. Или у вас не так?

Подпись автора

долговая яма

— А, это «сверху», — расстроилась Эмма. Она-то думала!..

Но не успела она ничего додумать и даже сказать, как Регина вдруг развернулась и зашагала в сторону лестницы, ведущей наверх. Всё бы ничего, да вот только для неподготовленного человека эта самая лестница могла бы оказаться смертельно опасной. Особенно если не знать расписание её подъёмов. Допустить смерть иностранной гостьи Эмма не могла, да и к тому же Регина начинала нравиться ей всё больше и больше. Чёрт его знает — почему. Обычно от таких она предпочитала держаться подальше, но, видимо, у Регины было что-то такое, что прямо-таки цепляло с первого взгляда.

Возможно, всё дело в её красоте. Да, не иначе.

— Но в подземельях ваши спальни! — крикнула Эмма ей в спину, надеясь, что это хоть ненадолго замедлит Регину. Та шла очень быстро, и Эмме было уже не дотянуться до её рукава. Пришлось сделать рывок и схватить вредную девчонку за капюшон. Как раз вовремя, ведь буквально через мгновение лестница вздрогнула и принялась стремительно подниматься, уползая на третий, запретный, этаж.

— Тебе что, жить надоело?! — возмутилась Эмма.

Ну, Регине жить может и надоело, а вот самой Эмме пока ещё нет! А если бы что-то случилось? Всё обязательно повесили бы на неё. В конце концов, сохранность иностранных гостей (или хотя бы их старост) — это её ответственность. Потом пришлось бы судиться, копаться в бумажках: короче говоря — тратить драгоценное время на всякую ерунду. А ведь у неё последний год, скоро выпускной, и она собирается в сборную Англии по квиддичу.

— К тому же эта лестница ведёт на запретный этаж, — немного попридя в себя от пережитого ужаса, спокойно сказала Эмма. — Там живёт огромная псина. Раньше она охраняла философский камень, а теперь её просто некуда девать. Не выгонять же с голой жопой на мороз! В общем, наш лесничий выторговал ей место в замке. Было сложно, конечно, поначалу. Он умолял, заливался слезами, пришлось подписать кучу пергаментов. Но с тех пор вход на третий этаж строго запрещён. Псинка-то трёхголовая, может сразу троих сожрать. Но в целях безопасности дверь закрыли «Алохоморой».

Убедившись, что Регина больше не планирует никуда убегать, Эмма отпустила её капюшон и вздохнула. Когда гости только приехали, и директор решил отдать им бывшие спальни Слизерина, — Эмма радовалась. Теперь, увидев Регину, радоваться она передумала. Не, ну не то чтобы в подвалах было прям плохо. Жили же слизеринцы там веками! Значит, как минимум комнаты оборудованы, и у каждого есть отдельная, отапливаемая. А то на занятиях по зельеварению вечно слишком прохладно в кабинете… В любом случае, комнаты в подвале были оборудованы всяко лучше, чем наспех переделанный читальный зал, который выделили французам. И куда только девали весь бюджет, выделенный на проведение турнира трёх волшебников? Наверняка попили между тремя волшебниками.

Подпись автора

долговая яма

Услышав холодный тон, так похожий на тон собирающейся её отчитывать монашки из детского дома, Эмма вся подобралась, готовая защищаться. Впрочем, поняв, что Регина нападает не на неё, а на школу, — сразу же расслабилась. Хогвартс, конечно, был ей вторым домом, если не больше, но периодически похаять его — дело святое.

— Да вообще, — сказала она, поворачивая ступни в сторону подземелий. — Дамблдор тут понаставил ловушек на случай магической угрозы. Деду уже лет двести, он, считай, пережил Гриндевальда, Волдеморта, а ещё «Аваду» и падение с Астрономической башни. Министерство пыталось его выкурить и почётно отправить на пенсию, но где там! Говорит, что будет защищать Хогвартс до тех пор, пока не умрёт. Пришлось с ним согласиться, он же всё-таки почётный ветеран магических войн и великий волшебник. Будет директорствовать ещё лет пятьсот, вот увидишь. Наши дети успеют вырасти и закончить школу, а он всё будет тут сидеть.

Эмма вздохнула.

Не то чтобы она не любила директора, — напротив. Дамблдор был великим человеком, который не раз спасал и магическую Британию, и саму школу. Поговаривали, что он настолько достиг дзена, что мог просто телепортироваться, без использования магии или системы трансгрессии. Проблема только в том, что он пытался молодиться, и выглядело это как минимум странно, а как максимум — хотелось отправить деда на заслуженный отдых. Ну, пускай побегает по другим странам, попьёт чаёк. Всю жизнь ведь в Хогвартсе провёл!

— Можешь обращаться ко мне на ты, — ответила Эмма, когда они наконец спустились в подземелья. Ну наконец-то хоть немного сдвинулись с мёртвой точки. — И нет, не собираюсь.

Эмма и правда не собиралась бросать своё имя в кубок, несмотря на все уверения декана, что для чемпиона, — какое бы место он ни занял, — открыты все дороги в магическом мире. Возможно, это всего лишь глупое ребяческое упорство, но она хотела попасть в сборную Англии по квиддичу своими силами, за свои навыки, — а не потому, что тренер будет обязан принять её по контракту. Да и к тому же декан говорил о магических академиях, а поступать куда-либо после школы Эмма точно не планировала: только если не выгорит задумка со сборной.

— А ты? Собираешься бросать своё имя в кубок? — Эмма искоса поглядела на неё.

Регина выглядела сильной волшебницей, — хоть и глупо судить о магической силе человека по его внешности. И тем не менее она держалась так уверенно и смело, как не держались подавляющее чисто её одногодок, и уже как миним это внушало уважение и симпатию. Вряд ли такой, как она, хотелось что-то кому-то доказывать, особенно на турнире трёх волшебников.

Подпись автора

долговая яма

— Ну ясно. — Эмма вскинула брови в подобии удивления.

Её удивлял не сам отказ от участия в турнире, а скорее реакция на него. Создавалось впечатление, что у Регины с ним какие-то личные счёты. С другой стороны, она ведь прекрасно знала, на что подписывается, когда приезжала в другую страну, да ещё и в последний год обучения. Даже будучи старостой она могла бы отказаться, впрочем, быть может, в их школе существовали совсем другие порядки. Устав Рейсмага Эмма никогда в глаза не видела.

Почему-то ей стало обидно за Хогвартс и за его директора. Словно своим резким отказом Регина оскорбила их всех и назвала варварами. Это ведь они — прошлые победители и учредители турнира.

— Понимаю, — сказала она, складывая руки за спиной и чуть вздёрнув подбородок. — Турнир — это не для всех. Только для сильнейших. И храбрых.

Она как бы небрежно пожала плечами.

— К тому же чемпион должен быть очень сильным волшебником, — добавила она, и на том успокоилась.

Затем она вытащила карту, которая выглядела так, словно её рисовал сам Дамблдор, и передала её Регине. Эмма надеялась, что хотя бы расположение гостиной Слизерина там указано верно, а не со времён каких-нибудь двадцатых годов. Но другой у неё не было: профессора как-то не озаботились созданием новой, специально для гостей; а сама она её рисовать бы не стала.

— Почти пришли, — объявила она спустя время, после чего остановилась возле стены. Если не знать, что за ней находится проход, то стена выглядела вполне себе обычной. Единственное, что выдавало её, так это всегда горящие факелы по обе стороны. — Пароль: "Капут Турнирус". — Стена заскрежетала кирпичами и отъехала в сторону, являя их взору тёплый проход. — Если заблудишься или забудешь пароль, то можно обратиться ко мне или любому старосте. Раньше здесь были спальни одного из факультета, но после третьей магической их переместили повыше.

Эмма не стала уточнять, что переместили их повыше как раз потому, что после долгих обсуждений и споров было решено, будто спальни в подземельях — это ущемление прав и нарушение всяческой этики. Видимо, иностранные гости — это другое.

Подпись автора

долговая яма

Зима приближалась стремительнее некуда, и уже через неделю за окном образовались небольшие сугробы, всем своим видом говорящие, что лучше сидеть в замке и не высовывать носа без необходимости. А ведь был только конец сентября! Тем не менее, замок усиленно отапливали, и именно этот факт пробудил в нём древнее чудовище: Руби обратилась оборотнем. Медведем, если быть точнее, потому что храпеть так громко и смачно мог только этот зверь.

Эмма ворочалась с боку на бок, пыталась закрыть уши подушкой, но всё оказалось бестолку. От раздражения она даже едва справилась с волшебной палочкой, и, громко топая по паркету, выползла в гостиную. Соблазн заночевать прямо на диване был слишком велик, но Эмма знала наверняка: без зелья против храпа они все будут страдать весь остаток осени, а значит причину нужно рубить на корню, и когда, если не прямо сейчас?

Одевшись с тяжёлым вздохом, Эмма шепнула двери пароль, и высунула в голову в коридор, чтобы убедиться в его пустынности. Как она и ожидала, в башне никого, кроме неё, не было. Однако же она всё равно прихватила с собой значок старосты — просто на всякий случай. Мало ли, кто может попасться ей на пути в подземелья? Филч, его кошка, — или даже Пивз, который наверняка воспользуется любой возможностью, чтобы насолить студентам.

Но уж кого Эмма точно не ожидала встретить, крадясь по замку, так это Регину Миллс.

Столкновение оказалось болезненным: она нехило так получила лбом по носу, и едва не завизжала, но в последний момент сумела себя сдержать, крича только внутри. Возможно, матами. Ушибленная переносица горела огнём, пришлось растереть её пальцами, чтобы хоть как-то уменьшить боль. Эмма поморщилась.

— Тихо! — рявкнула она шёпотом, едва поборов желание заткнуть Регине рот ладонью. Затем выдохнула и сказала уже спокойнее, но всё ещё шёпотом: — Я староста школы, и могу ходить тут, когда захочу. А вот что здесь делаешь ты?

Мысль о том, чтобы вернуться к храпящей Руби ни с чем, вселяла в душу ужас и желание прилечь поспать прямо тут. К несчастью, боги оказались глухи к её внутренним молитвам, потому что с другого конца коридора образовалось какое-то шарканье. Наверняка Филч или Пивз! Или ещё кто-то из профессоров, кому не спится этой таинственной ночью. Эмма глянула через плечо и заметила у поворота мужской силуэт. Долго она не раздумывала: схватила Регину за руку и с силой затолкала в тесную подсобку, куда следом залезла и сама. Конечно, она вполне могла бы оставить Миллс самостоятельно разбираться со всем этим дерьмом. Но не хотела. Регина ей нравилась, непонятно, правда, почему, но всё-таки нравилась.

— Сиди тихо, — проговорила она одними губами. Вряд ли Регина вообще это видела, потому что они стояли в темноте и очень близко. А шаги меж тем приближались.

Теперь главное, что Регина её не сдала, потому что Эмма просто не могла смириться с возможной потерей так необходимого ей зелья.

Подпись автора

долговая яма

Эмма вжалась в пыльную стену подсобки для мётел, в которой почему-то не было мётел, и старалась даже не дышать. Если Регина хотела собственной смерти — пожалуйста, милости просим, но она? Нет-нет-нет, спасибо, сэр, нам больше не накладывайте. Да и она чё, спасительница какая-нибудь? Пускай Регина разбирается со своими проблемами сама, тем более что она всё равно не из Хогвартса, а значит ей достанется меньше. В отличие от Эммы, которую, если вдруг поймает смотритель, наверняка поведут к директору, устроят разборки, начнут грозиться вызвать в школу родителей; потом, конечно, одумаются, вспомнят, что она сирота — и с сожалениям покряхтят, что она будет оставлена отмывать котлы после уроков. А у Эммы аллергия на котлы, и вообще, она тут чтобы скоммуниздить зелье, а не спасать всяких там Регин от проблем.

Впрочем, судя по приглушённому разговору, в спасении Регина не нуждалась — в нём нуждался школьный смотритель. Эмма уже выпятила было грудь, готовая постоять за своих, как самый настоящий горой, но потом вспомнила, как Филч чуть не оторвал ей ухо и передумала. Пускай старикан тоже сам разбирается со своими проблемами. Она чё, спасительница? [2]

Подышав пыльным воздухом и послушав перепалку Регины и Филча минут пять, Эмма наконец вылезла из подсобки и чихнула в кулак. Благо, смотритель не услышал — да и какая разница? Он и так в курсе, что тут по коридорам шляется как минимум один студент.

— Ну, ты даёшь, — сказала Эмма с затаённым восхищением, намеренно игнорируя очевидную издёвку Регины. В конце концов они обе виноваты в том, что чуть не попались, а потому глупо было обижаться на попытки её подколоть. Может это у неё такая защитная реакция на стресс. — Проблемы со сном? У тебя тоже соседи храпят? Или бессонница? Если что, я как раз иду за зельем, могу и снотворное для тебя прихватить.

Эмма деловито прошествовала мимо Регины и воровато огляделась по сторонам.

— Кстати, — задумчиво добавила она. — Почему ты меня прикрыла?

Не то чтобы у неё стало бы меньше проблем, выдай она Эмму, и всё-таки; в конце концов, она могла бы сказать, что это Эмма её сюда притащила, а она — вся такая наивная невинность — даже не знала о правилах. Впрочем, о правилах Регина, судя по всему, действительно не знала. И всё же, и всё же... Многие из иностранных учеников пользовались этим. Ой, мы все такие несчастные, перепутали туалет с курилкой, у нас-то в школе есть курилка, знаете ли, а у вас нет? Ах, какие вы не прогрессивные! Ну, и всё в таком духе. Но Регина отчего-то врать не стала, хотя могла бы, чтобы не очернять свою репутацию. Эмма заинтересованно глянула на неё. Даже среди своих она отличалась слишком сильно. Тот же Джонс мог говорить без умолку, а уж на враки он был мастак, да и остальные испанцы вроде не выглядели такими... Ну, такими как Регина.

Подпись автора

долговая яма